LUCKYTOYS

История московского гончарства

"Правый берег Яузы при впадении ее в Москву-реку был низменным. А левый - крутым и обрывистым. На холме, на самой круче, возвышалась церковь Никиты "бесов мучителя". От этой церкви, что сейчас так хорошо реставрирована, позади высотного здания на Котельниках, по высокому гребню холма над берегом Москвы-реки от устья реки Яузы к Таганской площади идет улица Володарского. На левой ее стороне стоит другая древняя маленькая церквушка, поражающая яркими изразцами, вделанными в наружные стены, и целыми изразцовыми иконами. Когда-то вся она сплошь была облицована изразцами. До сих пор эта церковь носит название "Успенья в Гончарах". А раньше вся улица называлась Гончарной, да и теперь так называют часть набережной и несколько переулков в этом районе.
Древняя тихая улочка и окружающие ее переулки застраиваются громадными корпусами новых домов. При строительстве, при прокладке водопровода, газовых труб, буквально на каждом шагу попадаются следы керамического производства. То обнаруживается часть разрушенного гончарного горна, то обломки громадных тиглей, то изразцы, оплавившиеся при неудачном обжиге, или иной брак производства. При земляных работах во дворе одного из домов неожиданно открылся древний гончарный горн, доверху наполненный глиняными игрушками, которые мастер по какой-то причине не успел вынуть сотни лет назад.

Здесь была Гончарная слобода, центр гончарного производства Москвы. Поселение на вершине холма у Москвы-реки существовало по крайней мере с XV века. Основную часть его жителей составляли ремесленники, преимущественно гончары. Видимо, они выселялись тогда и несколько позже, в XVI веке, в эти окраинные районы Москвы.
Почему эти выселки (так называли постройки переселенцев) загнали за реку? Прежде всего потому, что производство гончаров связано с огнем, а огонь был, пожалуй, главной опасностью для деревянных русских городов. С другой стороны, гончарам для их производства нужны глина, песок и вода. На Великом посаде они брали глину, по-видимому восточной его стороны. Это урочище называлось Глинищем. И здесь, на новом месте, были нужные условия. Воды в реках Москве и Яузе вдоволь, песок брали тут же, из моренных отложений, глины тоже, видимо, было вначале достаточно
Позже, когда производство широко развернулось, московские гончары стали привозить глину даже из Гжели. Анализ найденных в Гончарной слободе керамических изделий показал, что они из гжельских глин.
В том дворе, где был найден горн с игрушками, при дальнейших раскопках под руководством Б. А. Рыбакова открыли не один, а целых три горна, принадлежавших одной довольно крупной мастерской.

Немного поодаль находилось, по-видимому, производственное помещение, где формовались и обрабатывались изделия.
В нескольких метрах от горна открыли две ямы, сплошь забитые черепками разнообразной посуды. Здесь были и целые сосуды, но они тоже либо треснули, либо покоробились. В ямы сбрасывали брак производства - сосуды, лопнувшие или покоробившиеся во время обжига. Днища сосудов с клеймами одной конфигурации, но восьми различных размеров - с восьми гончарных кругов показали, что в мастерской работало не меньше 8-10 человек.
Как далеко ушли такие мастерские от примитивного производства деревенского гончара!
И ассортимент их продукции был очень богат.
Прежде всего, конечно, посуда - кухонная, столовая, парадная: горшки и миски различных форм и размеров, сковороды с полой ручкой, в которую вставлялась еще деревянная рукоятка, большие и малые пузатые бутылки - "кубышки", кувшины и кумганы.
А для тех, кому нужно было много путешествовать, гончары придумали особый сосуд - круглую плоскую флягу с двумя ушками, чтобы подвешивать ее через плечо, и четырьмя маленькими выступами-ножками, чтобы было удобно их ставить. Глиняные рукомойники делали в виде стилизованной фигуры животного, чаще всего барана, из носа которого также лилась вода. Воспоминание о таких рукомойниках сохранилось до недавнего времени и в русской поговорке: "Встану рано, пойду к барану, к большому носу, к глиняной голове".
Гончары лепили и разные светильники - плошки, лампадки, подсвечники.

Совершенствовалась форма сосудов, менялась и манера отделки.
В XV-XVI веках стали специальной костяной палочкой, или галькой, заглаживать (лощить) наружную поверхность сосудов так, что они приобретали ровный металлический блеск. У богатых людей вошла в моду металлическая посуда, а для тех, кто победнее, московские гончары стали изготовлять посуду такого же вида, но подешевле.
После обжига лощеных сосудов в нормальных условиях они становились красными, блестящими, похожими на медные, а при недостаточном доступе кислорода поверхность посуды приобретала серебристо-черный оттенок, напоминавший олово или даже серебро.
Применяли и другие способы украшения посуды. Красный глиняный сосуд покрывали светлой массой - ангобом, тонко измельченной, затертой на воде глиной. Сначала ее накладывали округлыми пятнами, напоминавшими распространенный в наше время узор для ткани "горошек". Потом стали покрывать всю наружную поверхность сосуда тонким слоем ангоба и по этому светлому фону разрисовывать коричневой краской. Наконец, уже к концу XVII века сосуды стали покрывать поверх ангоба желтой или зеленой прозрачной поливой, сначала только внутреннюю поверхность, чтобы она не впитывала влагу, а потом и наружную. Так появился фаянс.

Когда в Москве развернулось грандиозное по тому времени строительство каменных сооружений, черную и красную плитку для пола, кровельную черепицу, кирпич делали и на больших казенных заводах, и в Гончарной слободе.
С конца XV века украшать фасады зданий стали не резным камнем, а рельефными изразцами. После обжига их белили, чтобы красная глина не выделялась на фоне белокаменной кладки стен, а сливалась с ним, имитируя резьбу. Сложенный из таких изразцов орнамент представлял собой обычно переплетение геометрических фигур, например кругов, или, чаще, растительные мотивы. Позже изразцами стали облицовывать порталы и наличники окон кирпичных зданий. А во внутренних помещениях изразцами украшали печи. Первоначально у каждого печного изразца был свой отдельный рисунок, заключенный даже в специальную рельефную рамку, отделявшую его от соседних изразцов. Такими изразцами любовались как картинами. Да и сюжеты их были зачастую заимствованы с лубочных картинок. Вот народный герой с саблей в руке. Вот чудовище с телом льва и птичьей головой. Птица с головой женщины. Стрельцы с ружьями и пиками в руках устремились на штурм крепости. Над ними развевается стрелецкое знамя, а сзади их поддерживает артиллерия. Тут же лучник натягивает свой тугой лук. Под фигурами пояснительные надписи: "Зверь лютый грив", "Сирин птица вещая", "Едет поляк". "Приступ пехоты", "Бова" и т. п. Все это перемежалось карнизами и перемычками, покрытыми растительным орнаментом. Позднее поверхность печи покрывали единым узором. Рамки исчезли, так как теперь каждый изразец был тесно связан с соседними. Сюжетные изображения постепенно вытесняются растительным орнаментом, покрывающим всю печь как бы ковром.

В XVI и в начале XVII века поверхность изразцов была натурального коричнево-красного цвета терракоты (обожженной глины). В середине XVII века изразцы стали ангобировать и покрывать сверху зеленой поливой. По сюжетам эти изразцы сначала не отличались от красных, но позднее на них изображали преимущественно птиц, фантастических зверей и растительный орнамент. Во второй половине XVII столетия части орнамента стали покрывать поливой различных ярких цветов - белого, желтого, зеленого, синего, коричневого и т. п. Эти переливавшиеся яркими красками изразцы называли ценинными.
Все виды изразцов делали в Гончарной слободе за Яузой. Здесь найдены и бракованные изразцы, покоробившиеся, затекшие при обжиге, и глиняные штампы для нанесения рельефного орнамента, и чашечки для поливы.
Многие здания Москвы до сих пор сохранили древний изразцовый наряд. Недалеко от Гончарной слободы над воротами бывшего Крутицкого подворья возвышается теремок с крутой шатровой кровлей из аспидной черепицы. Стены его сплошь покрыты многоцветными рельефными изразцами. Такие же и наличники окон. По сторонам окон - ажурные колонны с рельефным изображением виноградных лоз. В солнечный день теремок сверкает всеми цветами радуги. Это вдохновенное творение архитектора (или, как тогда называли, подмастерья каменных дел) Осипа Старцева украшали, разумеется, мастера Гончарной слободы.

На Большой Полянке стоит старая церковь Григория Неокесарийского Пояс ценных изразцов идет по ее фасаду, повторяя излюбленный орнамент конца XVII века - "павлиний глаз". Эти изразцы сделали в 1668 году московский мастер Степан Иванов "с товарищи" (известно прозвище этого мастера - Стенка Полубес). Труд, видимо, был немалый, так как заплачено за изразцы было по тому времени дорого - десять рублей за сотню (т. е. за один изразец платили почти столько, сколько за несколько пудов ржи).
Красивыми изразцами украшали гончары свои церкви - Никиты за Яузой, Успенья в Гончарах.
Игрушки работы московских гончаров поражают своим реализмом. Люди в одеждах того времени, в жизненных позах. Мужчина несет под мышкой какую-то птицу. Музыкант играет на дудке. Всадник едет на лошади. Лошади в упряжи, с седлом и уздечкой, собаки с загнутым баранкой хвостом, медведи в намордниках, и в носу дырочка, в которую маленький хозяин может продеть веревку и таскать медведя за собой. Есть и куклы-марионетки для народного театра.
Для самых маленьких множество погремушек - от разрисованных по красному полю белым ангобом полых шариков или барабанчиков до целых коней, внутри которых тоже перекатывается и гремит камешек. Свистульки обычно делались в виде птиц. Если в нее дуть, попеременно прижимая отверстия на крыльях, птица издает трель. Были и настоящие "соловьи" - кувшинчики с отрогом, в который можно было дуть. Налитая в кувшинчик вода позволяла давать длинные трели без всяких клапанов.
Игрушечную посуду, как и большую, лепили на гончарном круге. Но остальные игрушки изготовлялись, несомненно, вручную, и, может быть, именно этим объясняется та свобода лепки, которая придает им своеобразную прелесть.

В пору своего расцвета Гончарная слобода Москвы была центром производства, где работали лучшие мастера. Документы не один раз сообщают, например, о мастере Павле Буткееве и его учениках Кузьме Савельеве, Ермоле Семенове и других: "Кузьма Савельев, прозвище ему Стенка, учился гончарному делу в Гончарах у Павла Буткеева, а промысел его гончарное дело", "Ермол Семенов жил в учениках у Павла Буткеева 5 лет" и т. п.
На Руси, как и на Западе, существовал обычай посылать молодых людей на выучку в другой город, знаменитый каким-либо ремеслом. Вероятно, и у московских гончаров были такие ученики. Во всяком случае, здания, украшенные изразцами на московский манер, строились в XVII веке во многих русских городах. В Ярославле, например, до наших дней сохранились постройки с изразцами, сделанными точно по образцу московских. Видимо, в строительстве там участвовали и ученики московских мастеров."

Г.П.Латышева